|
|
|
|
|
||||||
|
Главная » Книги, публикации » Русский хоккей с сибирским характером » Испытание на прочность Испытание на прочность
В карьере любого человека взлеты подчас сменяются падением, за светлой полосой наступает черная. Нагрянули беды и в жизни Поморцева, причем нагрянули весьма неожиданно. Впрочем, обо всем по порядку. - Судя по всему, после весьма успешной для советских спортсменов Белой Олимпиады в Инсбруке, вы, Альберт Иванович, находились, что называется, на белом коне, были в фаворе, и хотя партийные начальники вам подчас и докучали, прищучивали вас, но вы принимали эти нарекания как само собой разумеющееся, как неотъемлемую часть советского бытия, и не особенно от этого страдали. - Действительно, по большому счету четыре года меня не трогали, позволяли работать так, как я считал нужным. Дали своеобразный карт-бланш с расчетом на то, что все мои усилия и усилия всего коллектива аппарата управления будут направлены на подготовку к предстоящей зимней Олимпиаде 1980 года, которая должна была состоятся в американском Лейк-Плэсиде. Должен заметить, что потрудились мы отменно. Спортсмены подошли к ответственным стартам в отличной спортивной форме. По нашим предварительным прикидкам, которые были основаны на точном анализе и расчете, наши атлеты должны были завоевать в общей сложности 10-11 золотых медалей, что позволит им отстоять первое общекомандное место. Планы эти были озвучены и приняты к сведению в ЦК партии, где с нашими прогнозами полностью согласились. - Итак, вы в отличном настроении отправились в США. Не испортило ли его вам то обстоятельство, что олимпийская деревня была расположена в новом, только что возведенном здании будущей тюрьмы? - А куда нам, да, впрочем, и всем остальным делегациям, прибывшим в Америку, было деться!? Жили в камерах по двое, теснились, но не роптали на суровые жилищные условия. Все помыслы были только о победе. И поначалу такое везение нам привалило, что у некоторых начальников голова кругом пошла от успехов. На третий или четвертый день олимпийских соревнований в нашем багаже было уже девять золотых медалей. Положительных эмоций хоть отбавляй, они бьют через край в победных реляциях, направляемых в Москву. Собирается очередное оперативное совещание всего руководство - эти встречи у нас проводились ежедневно. Раздаются бравурные речи. И тут один из начальников встает и предлагает рапортовать в ЦК партии, что советские спортсмены постараются в оставшиеся дни зимней Олимпиады взять в США еще дополнительно 5-6 золотых медалей. Короче, решили соперников шапками закидать! Его предложение решили поддержать. Вы представляете, после успешного старта у нас с "золотом" как отрубило! Сумели мы к первоначальным девяти золотым медалям добавить только еще одну, в сумме вышло десять! Настроение, сами понимаете, упало. - Почему? Все равно ваше достижение было лучше, чем у соперников, занявших второе место,
- Отношение к вам, вероятно, круто изменилась... - Увы! На меня стали косо поглядывать, как будто бы именно я один был повинен в этом поражении. Ко всему навешали всех собак и объявили повинным во всех смертных грехах. Меня начали потихоньку давить, беспричинно придираться по мелочам. Давили со всех сторон. И вскоре с должности начальника Управления зимних видов спорта убрали. Но из Спорткомитета СССР я не ушёл. Не дал Сергей Павлович Павлов. В 1981 году мне поручили возглавить инспекцию по контролю за выполнением постановлений и распоряжений правительства СССР и ЦК партии. Проработал я на этой должности два года. Сергей Павлович Павлов, по большому счету старался нас в обиду не давать, защищал, как мог до тех пор, пока был у руля отечественного спортивного движения. В 1983 и его вынудили покинуть пост председателя Спорткомитета СССР, отправив послом в Монголию. На его место пришел Марат Владимирович Грамов, бывший заместитель заведующего Отделом, очень ответственный сотрудник аппарата ЦК КПСС, установивший в подведомственной ему организации совсем иные порядки. Это был человек совсем иного склада, чем Павлов, полная ему противоположность. Грамов мало считался с чужим мнением, насаждал исключительно свое, был крут с подчиненными, быстр на расправу. Его манера обращаться с нижестоящими, подвластными ему чиновниками была жестокой и беспощадной. Он не прощал ни малейшей ошибки или погрешности. Марат Владимирович устроил настоящую чистку руководящего состава, он оперативно освобождался от тех, кто составлял ближайшее окружение его предшественника Сергея Павловича Павлова. В итоге были уволены заместители председателя и начальники управлений. Остались: Анатолий Иванович Колесов, ставший у Грамова заместителем, а так же начальник Управления прикладных видов спорта Олег Игнатьевич Чувилин и начальник Управления единоборств Николай Николаевич Пархоменко. Я тоже оказался не из числа тех, кто был угоден Марату Владимировичу Грамову. Понимал, что это ненадолго и всеми силами старался оттянуть неприятный момент расставания со Спорткомитетом СССР. - Каким же образом? - Согласитесь, инспекция по контролю за выполнением постановлений была не лучшим местом приложения моих уже зрелых сил. Хотелось быть все же поближе к спорту, к непосредственной деятельности, связанной с подготовкой спортсменов к международным стартам. Хотя я и находился в некой внутренней ссылке, тем не менее, связей со сборными командами не рвал. Особенно тесные контакты установились у меня с Виктором Васильевичем Тихоновым, возглавившим в качестве главного тренера национальную сборную по хоккею с шайбой. Я написал докладную записку Грамову о том, что ситуация требует разукрупнения существовавших тогда управлений по зимним видам. В частности, программа зимних Олимпийских игр постоянно росла, в 1984 году в Сараево должны были разыграть уже 39 комплектов наград. Росла, соответственно, и численность команды, управлять постоянно увеличивающимся коллективом становилось все сложнее. Разделение со временем произошло. Только уже без меня и моего участия. А тогда мне поручили руководить совсем другим участком, чем я предполагал. - Каким же? - Вызвал меня к себе Марат Владимирович Грамов и говорит, что, мол, ты тут с разного рода прожектами выступаешь, завариваешь непонятно какую кашу, так вот будь добр, возьми себе все лыжные дела, будешь начальником Управления лыжных видов спорта. Я начал возражать, но Грамов ни в какую, уперся и все тут. Приказ, мол, о моем назначении уже подписан, никто его переделывать не собирается. Изменить точку зрения Марата Владимировича было практически невозможно. Пришлось мне идти туда, куда направил председатель Спорткомитета СССР. Да занимал я эту должность совсем недолго, до первого конфликта с Грамовым. - Что же произошло? - Да на первый взгляд, ничего вроде бы особенного. После долгого периода неудач наши биатлонисты очень успешно выступили на чемпионате мира. Пришел довольный и счастливый доложить Марату Владимировичу, а он меня с ходу огорошил: ты чему радуешься. И не стал со мной разговаривать. И что-то такая обида на меня накатила, что-то так мне стало не по себе. Окончательно и очень сильно задел он мое достоинство, самолюбие. Этот случай явился последней горькой каплей, переполнившей мое терпение. Тогда-то мне стало совсем невмоготу. И как ни тяжело было принимать такое решение, но я все-таки нашел в себе мужество написать заявление о добровольном сложении с себя всех предоставленных мне полномочий. - Представляю, чего вам это стоило... - Жутких терзаний было миллион. Однако держался я до последнего. Все надеялся, что как-нибудь буря вокруг меня уляжется и все утрясется само собой. Тогда мне было всего 42 года, как раз период расцвета, и опыт у меня накопился громадный, и авторитет в советских спортивных кругах успел приобрести немалый. Вели себя по отношению ко мне крайне иезуитски: никто, вроде бы, приказа увольняться не давал, однако в работе чинили всяческие препоны. Как кого надо покритиковать, так сразу же всплывало имя Поморцева: не справился, не обеспечил, провалил. В штатного мальчика для битья я превращаться не хотел - независимая сибирская натура не позволяла. Дальше терпеть надругательств и издевательств над собой мочи не было, пресмыкаться не мог, да и не умел. Нужно было что-то предпринимать, чтобы разрядить обстановку. Честно признаюсь, уходить особо было некуда, так складывалась ситуация, что никто никаких приглашений мне не делал, уходил, что называется, в пустоту. Но сейчас горжусь тем, что все-таки сумел совершить решительный шаг в своей жизни. - Марат Владимирович подписал ваше заявление, которое, безусловно, вы сделали по собственному желанию, без всяких колебаний? - Немножечко покочевряжился. Что, ты мол, себе позволяешь. Партия и руководство Спорткомитета СССР тебе поручили ответственное задание, так ты его выполняй, а не изображай здесь из себя униженного и оскорбленного. И в свойственной ему манере обрушил на меня массу обвинений, мол, вы все развалили, а теперь не хотите восстанавливать. Тут уж я взбеленился. И постарался дать ему отпор, ответив, что упрекать меня не в чем, и лыжники, и биатлонисты стали выступать гораздо лучше, да только никто этого не замечает, в таких условиях я работать не желаю, да и больше не хочу. Диалог получился на повышенных тонах. Закончился он тем, что Марат Владимирович пообещал мне рассмотреть мое прошение. Ну и не прошло недели, как на еженедельном оперативном совещании он достает мое заявление, зачитывает и предлагает обсудить. Берет слово тогдашний секретарь парткома некий Виктор Ильич Галаев и говорит, что надо мою просьбу удовлетворить. Остальные участники совещания промолчали. Я их прекрасно понимал и не осуждал. Так всё и закончилось. В. Саливон |
||||||
|
||||||
