|
|
|
|
|
||||||
|
Главная » Книги, публикации » Русский хоккей с сибирским характером » На перепутье На перепутье
Как же часто в жизни приходиться вставать перед выбором: идти по проторенной дорожке или свернуть на еще нехоженную тропу? Вот такая дилемма возникла и перед Альбертом Ивановичем Поморцевым. - Прежде чем вы поведаете, как стали президентом Федерации хоккея с мячом России, расскажите поподробнее о том, какие же события подтолкнули вас к этому важному решению, которое вы приняли на 53 году вашей жизни? - Лишь молодежь не помнит тот смутный период в истории России, который мы все пережили двадцать лет назад. Начался он еще на излете тоталитарного строя, который царил в Советском Союзе. До этого было все ясно и понятно, а тут в 1988 году началась глобальная реформа под названием перестройка. Правда, предпринятые преобразования нас мало коснулись - мы как работали, так и продолжали работать, лишь со стороны с громадным любопытством наблюдая за происходящими социальными и политическими переменами. - Что вы почувствовали, когда с нарастанием процессов перестройки появились первые предвестники краха советского строя? - Тревогу. Естественно, за будущее советского общества, которое рушилось буквально на наших глазах. Мы не представляли, что нас ждет впереди? Что же будет дальше? Никто не знал, как будут разворачиваться события. Можно было только гадать на кофейной гуще, чем мы, собственно, и занимались, продолжая честно исполнять свои прямые обязанности. Спортивная жизнь не замерла, и уж тем более не прекратилась. Как и прежде, проводились всесоюзные и всероссийские соревнования, национальные сборные команды готовились к ответственным международным турнирам. Все шло своим отлаженным десятилетиями чередом. - Не было у вас паники, когда в конце концов в 1991 году наступила развязка и рухнул Советский Союз, оказавшийся в действительности колоссом на глиняных ногах, как его называли противники? - Нет. Ничего подобного и в помине не было. Мы, честно сказать, не сразу-то и осознали, что нет больше могущественного и казавшегося несокрушимым Союза Советских Социалистических республик, он прекратил свое существование, а на его руинах возникло пятнадцать самостоятельных государств. Россия - только одно из них, но зато самое что ни на есть крепкое. Правда, взыграли немножко патриотические чувства, особенно в тот период, когда стали ликвидироваться всесоюзные министерства и ведомства и на первый план вышли чисто российские, определившиеся со своей самостоятельностью. Тогда-то многие коллеги из приказавшего долго жить Спорткомитета СССР запросились уже к нам в штат: кого-то мы брали, кого-то - нет, все зависело от человека. Не скрою, приятно было чувствовать, что теперь именно мы являемся истинными хозяевами положения, что мы диктуем правила игры, что от нас все зависит. - Неужели не было никакой кадровой перетряски в рядах самого аппарата Спорткомитета России? - Нет. Практически никого не тронули. Если, конечно, не считать смены руководителя этого государственного органа, которая, правда, произошла не вопреки, а исключительно по желанию Виталия Георгиевича Смирнова, который задумал осуществить самый настоящий переворот в структуре управления отечественным спортивным хозяйством. - Интересно! Расскажите, пожалуйста, об этом поподробнее? - Начну издалека. В 1991 году, в самый разгар событий, связанных с ликвидацией Советского Союза, подоспела пора непосредственной подготовки к предстоящим в 1992 году зимним и летним Олимпийским играм. Международный олимпийский комитет очень хотел, чтобы на этих Олимпиадах выступили и спортсмены, проживающие на территории бывшего СССР. Но как, в каком качестве и, самое главное, под каким флагом? Вот этот самый актуальный вопрос был в центре внимания и обсуждения. В спешном порядке во всех новых государствах создавались национальные олимпийские комитеты, которым еще нужно было пройти процедуру аккредитации в МОК. С ней в Лозанне в штаб-квартире этой организации не затягивали, однако только одной этой меры, направленной на признание национальных олимпийских комитетов только что образовавшихся государств, было явно мало. Надо было еще позаботиться о формировании команд, о их комплектовании, но вот это было многим, если не сказать, большинству НОК на тот момент просто не по плечу. А в Москве все было налажено, процесс подготовки к Олимпиадам продолжался как бы по инерции, по накатанной дорожке. Это прекрасно понимал Виталий Георгиевич Смирнов, являющийся, между прочим, с 1971 года членом Международного олимпийского комитета - сегодня Смирнов один из старейших членов этой престижной организации. К тому моменту, а именно в 1990 году, Виталий Георгиевич, держа пальцы на пульсе, как бы предугадывая дальнейших ход исторических перемен, уже покинул кресло председателя Спорткомитета России и возглавил национальный олимпийский комитет СССР. Именно он и предложил, чтобы на зимнюю Олимпиаду во французский Альбервилль отправилась "объединенная команда независимых национальных олимпийских комитетов суверенных стран". Идея нашла поддержку в официальных кругах Украины, Белоруссии и Казахстана. Руководство этих государств дало официальное согласие, чем лишь документально оформило порядок вещей, который существовал в реальности на тот момент. Этот порядок состоял в том, что сборная СССР по зимним видам спорта формировалась, за редким исключением, из спортсменов как раз России, Белоруссии, Украины и Казахстана. Тот же самый коллектив, который прежде назывался сборной СССР, теперь стали величать "объединенной командой независимых национальных олимпийских комитетов суверенных страи". Представители объединенной команды выступали под олимпийским флагом, в их честь звучал олимпийский гимн. Спортсмены с просторов бывшего СССР и составили конкуренцию соперникам из команды Германии, также объединившей в своих рядах спортсменов из бывших ГДР и ФРГ. Кстати, чтобы дать полную картину, замечу, что начиная с Игр в Альбервилле, впервые после Второй мировой войны самостоятельными командами боролись за олимпийские награды спортсмены Прибалтики - Эстонии, Латвии и Литвы. В показательных соревнованиях участвовала спортсменка из Узбекистана - это был дебют представительниц этой южной страны на Олимпийских играх. - Как бы там ни было, выходит, что затея Виталия Георгиевича Смирнова оказалась весьма успешной. - Именно так. Претворяя ее в жизнь, Смирнов полностью переключился на олимпийские дела. В Альбервилль он уже отправлялся в качестве руководителя делегации объединенной команды, еще не будучи в ранге президента Олимпийского комитета России, - уже после белых игр 6 марта 1992 года он сменил на этом посту олимпийского чемпиона по прыжкам в воду Владимира Васина. В этом качестве Виталий Георгиевич возглавлял делегацию объединенной команды и на летних Олимпийских играх в Барселоне, где наши атлеты записали на свой счет больше всего золотых медалей, а именно 45, у США их было всего 37. После этого авторитет Смирнова вырос не только в международных, но и в российских спортивных кругах. Он, по сути, стал лидером всего отечественного спортивного движения, и в этой роли захотел сделать Олимпийский комитет России главенствующей организацией в демократической России, что ему в конце концов и удалось осуществить. - Вы по-прежнему продолжали трудиться в государственном ведомстве с новым названием? - Да. Во главе него встал бывший председатель Краснодарского областного спорткомитета, известный мастер акробатики Василий Мачуга! С ним у меня никаких недоразумений не было - Мачуга не был конфликтным человеком. Он из аппарата никого не выгонял. Не трогал и меня. Но началась реорганизация самой структуры и системы управления. Власть от государственных органов переходила как бы к общественным. В связи с этим упразднялись управления в том виде, в каком они были, в каком существовали весь советский период, да и функции их были значительно урезаны. Своеобразным свадебным генералом я быть не хотел. Мне это очень не нравилось. Я бы мог и дальше продолжать исполнять обязанности, да только самих обязанностей с каждым днем, образно говоря, становилось все меньше, они постоянно урезались, как стремительно сокращались и права. Все большие полномочия передавались Федерациям по видам спорта, которые, повторюсь, в Советском Союзе существовали лишь номинально, а теперь становились теми органами, что целиком и полностью отвечали в стране за развитие конкретной спортивной дисциплины. Именно на федерации были переведены стрелки. Их вес вырос прямо на глазах. Это, естественно, не могло пройти мимо моего внимания. Я призадумался над тем, а не взять ли мне под свое начало одну из таких общественных спортивных организаций. - Не поверю, если вы мне станете утверждать, что Виталий Георгиевич Смирнов не звал вас к себе в Олимпийский комитет России. - Да, он меня приглашал. Разговор был, как сейчас помню, весной 1992 года, как раз после успешных зимних Олимпийских игр в Альбервилле. Но сразу я перейти не мог, попросил отсрочки на полгода. Тут мне пришлось поломать голову, как быть дальше. Необходимо было в оперативном порядке определяться. - И вы сделали ставку на хоккей с мячом. - Да. Но, признаюсь откровенно, не сразу. В. Саливон |
||||||
|
||||||
